Валерий Гусев - Часы с лягушкой
– Колеса Сережа снял по моей просьбе.
– Понятно, – кивнул с улыбкой классный опер. И показал глазами на нас. – Иначе в одно прекрасное утро вы проснулись бы не под своими деревянными березами, а где-нибудь в дремучем лесу под деревянными елками. Или на берегу необозримого озера.
– Или на краю бездонного болота, – опять подхватил Алешка. – В родной среде.
– Вот именно, – вздохнула мама.
– И бассейн у вас какой славный. – Павлик даже поставил на землю чемодан, который нес из машины.
– Это не бассейн, – мама слабо улыбнулась. – Это фундамент нашего будущего дома. Который мы строим уже пятый год.
– Хороший будет дом! Со стажем. – уверенно сказал Павлик и, подхватив чемодан, понес его к нашему фургону без колес.
И мы ему поверили!
А насчет бассейна Павлик здорово заметил. Квадратный бетонный фундамент уже зарос по краям веселой травкой и был полон талой и дождевой воды. В которой уже пробовали поквакивать ранние лягушки.
Капитан Павлик помог нам устроиться, подключил электричество и сходил с нами на колодец за водой. На обратном пути он поставил ведра напротив нашего участка и сказал:
– Еще кто-то строится. Соседи у вас будут.
Там в самом деле за редким штакетником работали строители, собирали сруб из свежих сосновых бревен. И мне вдруг показалось, что один из них помахал капитану Павлику рукой.
– Ваш знакомый? – спросил я.
Павлик пожал плечами:
– Да нет. Видимо, обознался. – Он подхватил ведра и вошел в калитку.
Мама уже к этому времени навела порядок в фургоне, даже успела кое-что разогреть и поставила чайник.
– Уютно у вас, – похвалил Павлик наше жилище. – Не тесновато?
– А ребята наверху спят. Там у них свое гнездышко.
– Можно посмотреть?
До чего эти классные опера любопытные!
Павлику наверху еще больше понравилось. Хотя и пришлось вести обзор на четвереньках.
– О! Даже запасной выход имеется.
А то! Чтобы не беспокоить родителей, мы приставили снаружи к окошку садовую лестницу. Очень удобно: когда хочешь – уйдешь, когда хочешь – придешь. И никто ничего не узнает: ни когда ушел, ни с чем пришел. А самое главное – этот наш чердак (мама называет его красиво «антресоли» – а мы, значит, с Алешкой старые чемоданы на них?) – прекрасный наблюдательный пункт. С него открывается необозримый вид на весь наш поселок, на дальний лес, на красивое озеро и на зеленый луг. Там летом дед Акимыч (давний старичок, как говорит Алешка) пасет коров, проживающих в ближайшей деревеньке под смешным названием Пеньки. Не знаю, как раньше, а сейчас оно очень ей подходит: от многих домов давно уже одни пеньки остались. Но в оставшихся дворах все-таки держат коров и огороды. Поэтому у нашего магазинчика всегда можно купить у пеньковских бабулек парное молоко и огурчики прямо с грядки. И поэтому каждое раннее утро дед Акимыч выгоняет на луг коров, и они там пасутся до самого вечера. А вечером топают домой. Дед Акимыч очень хороший пастух, коровы слушаются его, как солдаты командира. Когда они возвращаются в село – мы с Алешкой не раз видели, – то идут не стадом, а строем, будто в ногу. А сзади идет дед Акимыч – всегда почему-то в белой рубашке, в кепочке с длинным – от солнца – козырьком и в сером пиджачке с оттопыренными карманами. В одном кармане – маленькая бутылочка, в другом – соленый огурчик. С плеча Акимыча свисает кнут и тянется в пыли пятиметровой длиной. Управляется этим кнутом дед как цирковой артист, может его кончиком сбить птицу на лету. Но, конечно, никогда этого не делает. Он любит животных и птах. Потому что не очень любит многих людей. «Ни одна животная, – говорил Алешке дед Акимыч, – стоко на земле не гадит, скоко человек». «А то! – возмущался и Алешка. – От коровьих лепешек скоко пользы для травы, а от нас – одни консервные банки и бутылки с коробками. Скоро лягушкам негде будет жить».
А лягушки им были очень нужны. Дело в том, что у нас в друзьях были два Акимыча. Один из них питался солеными огурцами, а другой – лягушками.
Дело было так. Прошлым летом сидели мы с Алешкой на своем чердаке. Алешка, как обычно, «оборзевал» в папин бинокль окрестности. И, как всегда, комментировал все интересное:
– Бабуля Прошкина от своих гусей бежит из огорода! Они у нее вредные, Дим, кусачие… Так. Дядя Юра выпал из трактора – сейчас ему от тети Клавы будет по полной программе… Пантюхинская коза, Дим, в заборе рогами застряла… Дед Акимыч в своем пиджаке возле стада бродит… – Молчание, а потом – изумление вместе с восхищением: – Дед Акимыч, Дим, полетел!
Я не особо прислушивался, поэтому безразлично спросил:
– Куда? На Канары?
– Сделал круг над стадом, а потом – к лесу… Пошли, может, догоним!
Мы сорвались со своего гнездышка и дунули в поле, помахать Акимычу на дорожку. Стадо мирно паслось на травке, а дед Акимыч… мирно дремал под кустиком.
– «Подзатылок» хочешь? – спросил я Алешку.
– Щаз-з! Разбежался! – Алешка отскочил в сторону. И вдруг завопил: – Вон он, летит как миленький!
Из-за леса показался большой аист в полете, плавно приземлился и важно зашагал по полю. Даже отсюда он казался точной копией деда Акимыча. Клюв торчит козырьком кепки, крылья сложены за спиной и рубашкой белеет грудка. А главное походка – важная, неторопливая.
Дед Акимыч привстал:
– А ну, Федька, шагай ко мне, гостинчик тебе принес. – И достал из кармана не соленый огурец, а зеленую лягушку.
Прошлой осенью Федька (но мы с Алешкой звали его Акимычем) повредил крыло и не смог улететь в теплые страны на зимовку. Спасался у деда Акимыча в омшанике.
– Интересно, – сказал Алешка, – где ему дед зимой лягушек добывал?
В общем, нужно было входить в новую жизнь, налаживать прежнее хозяйство.
Ворона Клара на месте – значит, и с мышкой все в порядке. Думаю, и аист Акимыч пасет вместе с дедом деревенское стадо.
Все это мы рассказали капитану Павлику, он еще больше нам позавидовал. И даже с интересом «оборзел» окрестности в папин бинокль, который Алешка уже повесил на гвоздик в изголовье своего надувного матраса.
– Красота, – приговаривал Павлик, водя бинокль туда-сюда. – Какое озеро! Какой лес! А это что там такое, на берегу? Прямо замок какой-то!
– Еще не знаем, – сказал Алешка. – Что-то новенькое выросло.
Павлик хмыкнул, будто косточкой подавился:
– Где-то я что-то подобное уже когда-то видел. – Он повесил бинокль на место. – Только размером побольше.
А когда мы пошли проводить его до машины, он почему-то посоветовал:
– А спать вам, ребята, лучше внизу. Маме так будет спокойнее.
С теми словами он и уехал. И мне показалось, что с новостройки опять ему кто-то помахал. Пусть машет. А мы будем заниматься обустройством и наведением порядка. И полезным отдыхом.
Глава V
Клара украла… мышку
На следующее утро все городские дела и заботы остались далеко позади. Начиналась новая жизнь, полная всяких удовольствий и развлечений. Если бы только папа был с нами.
Весна уже где-то затерялась, привела за руку солнечное лето. Зеленела трава, нежно шелестели ранние листья на деревьях, звенели птицы. Но эта весна, как оказалось, принесла нам не только зеленую травку и листочки с цветочками под соловьиные песни, но и суровые испытания…
Лешка, едва сбросив одеяло, занял свой наблюдательный пост с биноклем. Надо же осмотреться, чтобы активно включиться в общественную жизнь нашего поселка и окружающей местности.
– Жесть! – взвизгнул он. – Оба Акимыча в поле. Коров пасут. На озере пляшут караси. В лесу созревают грибы и орехи. Магаз еще закрыт, но уже в окружении. Мама чего-то жарит.
Это и без бинокля было ясно!
Мы свалились вниз и уселись за стол.
– Я бы сначала умылась, – терпеливо посоветовала мама.
– Ты что! – Алешка сделал очень большие глаза. – Мы теперь в своей среде, в природе!
– Это здесь при чем?
– Надо брать пример. Вот кошки всегда умываются не до еды, а после.
– Лешка не кошка! – решительно сказала мама. – Марш умываться!
Мы решили умыться не на дворе, а сбегать на озеро. Проведать карасей, как сказал Алешка. Как они перезимовали, насколько подросли.
Озеро от нас недалеко. Особенно если коротким путем, через чужие участки. Мы так и сделали. Но у самого озера – облом. За зиму здесь вырос глухой забор из гофрированного железа, а за забором – особняк из белого кирпича. Или гранитного мрамора, как сердито сказал Алешка. Со всякими башенками, со стрельчатыми окошками и дырчатыми флюгерами. А в заборе были здоровенные ворота и над ними железные буквы: «Вилла «Ампир».
Пришлось сделать приличный крюк, потому что этот забор отхватил довольно порядочный кусок берега. Даже в воду залез, ограждая длинный причал, возле которого тусовались гидроциклы и два катера – один открытый, другой с каютой.
